Октябрь уж наступил — уж роща отряхает
Последние листы с нагих своих ветвей;
Дохнул осенний хлад — дорога промерзает.
Журча ещё бежит за мельницу ручей,
Но пруд уже застыл; сосед мой поспешает
В отъезжие поля с охотою своей,
И страждут озими от бешеной забавы,
И будит лай собак уснувшие дубравы.
А. С. Пушкин
Из стихотворения «Осень»
Середина осени. Октябрь. Ещё выдаются солнечные тёплые деньки, но ветер холоден, ночи дождливы, всё раньше темнеет, всё позже и ленивее начинается утро, воздух влажен и свеж.
«Дни стояли туманные, странные: проходил мерзлой поступью ядовитый октябрь; замороженная пыль носилась по городу бурыми вихрями; и покорно лег на дорожках Летнего сада золотой шепот лиственный, и покорно ложился у ног шелестящий багрец, чтобы виться и гнаться у ног прохожего пешехода, и шушукать, сплетая из листьев желто-красные россыпи слов; та синичья сладкая пискотня, что купалась весь август в волне лиственной, в волне лиственной не купалась давно; и сама синичка Летнего сада теперь сиротливо скакала в черной сети из сучьев, по бронзовой загородке да по крыше Петровского домика» (Андрей Белый. «Петербург»).
Принято считать, что осень – время философов, пора раздумий и нежной грусти, а для кого-то тоски и хандры. Именно это настроение передает И. С. Тургенев: «Сквозь обнаженные, бурые сучья деревьев мирно белеет неподвижное небо; кое-где на липах висят последние золотые листья. Сырая земля упруга под ногами; высокие сухие былинки не шевелятся; длинные нити блестят на побледневшей траве. Спокойно дышит грудь, а на душу находит странная тревога. Идешь вдоль опушки, глядишь за собакой, а между тем любимые образы, любимые лица, мертвые и живые, приходят на память, давным-давно заснувшие впечатления неожиданно просыпаются; воображение реет и носится, как птица, и всё так ясно движется и стоит перед глазами. Сердце то вдруг задрожит и забьется, страстно бросится вперед, то безвозвратно потонет в воспоминаниях. Вся жизнь развертывается легко и быстро, как свиток; всем своим прошедшим, всеми чувствами, силами, всею своею душою владеет человек. И ничего кругом ему не мешает — ни солнца нет, ни ветра, ни шуму…» («Лес и степь»).
«Живописцы, окуните ваши кисти…»
Едва ли мы найдем в мире искусства художника, не соблазнившегося осенними красотами! Сколько прекрасных картин посвящено этому времени года! Давайте посмотрим и обратимся к некоторым из них.
В картине «Осень в провинции» (1926 г.) Бориса Кустодиева главное действующее лицо – осень – огненно-красная пора уходящего летнего тепла. В центре композиции находится клён с яркой пылающей кроной, в прозрачном воздухе витает терпкий аромат осенних листьев, нагретых солнцем, свежего арбуза, только что выпеченного в маленькой булочной хлеба и свежезаваренного чая… Малыши безмятежно играют на траве под наблюдением деда и лежащего у его ног пса. Мир Кустодиева, как всегда, уютен и гостеприимен: тут разноцветные ситцы, купола, румяные купчихи, упитанные гуси… Солнце заливает улицу, мир прекрасен, и никто никуда не торопится!
Картина «Видение отроку Варфоломею», написанная в 1889-1890 гг., стала, пожалуй, самой известной работой Михаила Нестерова. На ней изображен эпизод из жития преподобного Сергия Радонежского, когда Варфоломей встречает ангела в образе инока. Старец благословляет юношу, по его молитве Господь исполняет мечту Варфоломея «уразуметь грамоту». Зарисовки пейзажей Нестеров делал в окрестностях Троице-Сергиевой лавры. Мы видим картину тихой золотой осени в средней полосе России: смешанный лес, поле с васильками, прозрачные молодые березки и рябины, небольшая речушка вдали. Это полотно было частью целой серии, посвященной Сергию Радонежскому.
Идею написания этой картины Нестерову подсказала художница Е.Д. Поленова. Она задумала издавать иллюстрированные жития святых для народа и предложила Нестерову нарисовать сцены из жизни юного Сергия Радонежского. Первый эскиз к картине будет сделан в Италии, во время знакомства с живописью западноевропейских мастеров. Заграничные впечатления, желание обрести свой собственный изобразительный язык привели к рождению картины, которую Нестеров всегда выделял из всех им написанных произведений. Но существовал и внешний общественный запрос на подобный сюжет. На рубеже веков в русском обществе, в период коренной ломки и нарастающей тревоги, имя Сергия связывали с формированием нравственного идеала, способного укрепить народный дух.
Картина Валентина Серова «Осень. Домотканово» (1892 г.) написана в похожей цветовой гамме, но без намека на подобную детализацию. Пейзаж лаконичен и словно состоит из трех горизонтальных полос: бледно-голубой, темно-коричневой и желтой. Тем не менее мы различаем и облака, и тот же смешанный лес, и поле. По центру его перерезает тропинка, по которой удаляется человеческая фигура. Поселив в этот, казалось бы, самый прозаический пейзаж человека, Серов оживляет картину и дает ей большую глубину. У этой картины есть одно удивительное свойство – чем дольше на неё смотришь, тем яснее видишь детали, она словно оживает под долгим живым взглядом! «И рисунок, и колорит, и светотень, и характерность, и чувство цельности своей задачи, и композиция – все было у Серова, и было в превосходной степени», – так отзывался о Серове его учитель Павел Чистяков. Кстати, сегодня Домотканово называется посёлком Красная Новь, в нём находится мемориальный музей художника.
Картина Станислава Жуковского «Осень. Терраса» написана в 1910 г. Художник предпочитал работать на пленэре, чтобы «схватить мгновение». Его сравнивали с импрессионистами, однако самому Станиславу Юлиановичу это не нравилось, он считал, что русскую природу надо писать по-русски. «Моне, Сезанн и другие – прекрасные и очень искренние художники. Но я не выношу, когда пишут русскую природу, подгоняя ее под полотна Сезанна», – говорил Жуковский. Эту засыпанную березовыми листьями террасу художник писал множество раз в разное время года. Здесь осень во всей красе, хотя виднеется еще зелёная трава, а на столе вянут, возможно, последние осенние цветы.
Его же картина «Былое. Комната старого дома», написанная в 1912 году, весьма характерна для этого художника. В 1910-х в его творчестве появилась новая тема – интерьеры старинных усадеб. Художник путешествовал по средней полосе России и посещал дворянские имения. Он изображал помещичьи дома с просторными комнатами и богатым убранством, а также окружавшую их природу: сквозь окна открывались виды на сады и парки, на столах и на окнах – неизменно цветы. Также мастера интересовала усадебная архитектура в разное время года.
Интересен тот факт, что после революции Станислав Жуковский входил в различные комиссии по вопросам сохранения культуры и памятников. В их составе он посещал усадьбы, в том числе и те, которые раньше запечатлевал на своих полотнах. При новой власти имения приходили в запустение и разрушались, помещичьи дома грабили. Жуковский описывал внутреннее убранство дворянских домов и определял произведения искусства, которые следовало передать в музеи. Благодаря его заступничеству некоторые усадьбы удалось сохранить от разграбления, придав им статус музея.
На картине «Былое. Комната старого дома» осень остается снаружи, но является важнейшим смысловым элементом: увядание природы акцентирует то, как в 1912 году безвозвратно уходили в прошлое старые дворянские дома с дорогой фамильной мебелью, портретами в золоченых рамах и гобеленовыми подушками. На стену падают лучи заходящего солнца, а огромные окна обрамляет траурно-темная ткань. Очевидно, что художнику жаль уходящего очарования дворянского гнезда. Конец жизни самого Жуковского весьма печален: сын польского шляхтича, в 1944 году он был схвачен нацистами при подавлении Варшавского восстания и умер в концентрационном лагере в Прушкове.
Буйство осенней листвы изобразил на своей картине «Осень» (1905 г.) художник Евгений Иванович Столица. По липовой аллее прогуливается мама с ребёнком. Художник запечатлел тот дивный момент осени, когда листва полностью пожелтела, но ещё не успела опасть. Чувствуется, что воздух прохладен, сыро и ветрено: мокрые почерневшие стволы деревьев контрастируют с яркими листьями. Малыш совсем крошечный и, скорее всего, только встал на ноги, его закутанная светлая фигурка выглядит трогательной и является центром всей композиции. Аллея длинна, словно дорога жизни, по которой мама за руку ведёт своё чадо. Символично…
И ещё. Глядя на эту картину, вспоминаются строки Константина Паустовского из рассказа «Жёлтый свет»: «Часто осенью я пристально следил за опадающими листьями, чтобы поймать ту незаметную долю секунды, когда лист отделяется от ветки и начинает падать на землю. Но это мне долго не удавалось. Я читал в старых книгах о том, как шуршат падающие листья, но я никогда не слышал этого звука. Если листья и шуршали, то только на земле, под ногами человека. Шорох листьев в воздухе казался мне таким же неправдоподобным, как рассказы о том, что весной слышно, как прорастает трава.
Я был, конечно, неправ. Нужно было время, чтобы слух, отупевший от скрежета городских улиц, мог отдохнуть и уловить очень чистые и точные звуки осенней земли».
Вернёмся к личности Е. И. Столицы. Художник с такой звучной фамилией родился в селе неподалеку от Одессы в семье лесничего. Начало его обучения связано с Одесским реальным училищем, а продолжение – с Академией художеств. Поначалу там он занимался у профессора Михаила Клодта, а впоследствии у его «товарища» по передвижникам Архипа Куинджи и у «царя леса» Ивана Шишкина.
Искусствоведы считают, что именно Архип Куинджи оказал наибольшее влияние на Евгения Столицу, который в числе стипендиатов мастерской Куинджи совершил путешествия как по Российской империи, так и по европейским странам – Франции, Германии, Австрии. Конечно же, эти путешествия нашли самое живое отображение в картинах художника. В 1909 году Евгений Иванович получает звание академика, его известность растёт, он участвует в выставках не только на территории России, но и в нескольких международных (Льеж – бронзовая медаль, Мюнхен – золотая), причем некоторые из его работ с тех пор так и хранятся в европейских музеях.
Однако в 1916 году он закрывает свою мастерскую в Петербурге и возвращается в Ананьев (впоследствии там откроют музей художника) – небольшой городок в Херсонской губернии, где проживала его семья. После этого отъезда многие из его работ, оставшиеся в столице, к сожалению, были утеряны.
В 1922 году Е. И. Столица возвращается в Москву, где будет два года работать хранителем музея Троице-Сергиевой лавры и заниматься в том числе реставрацией икон.
До самой своей смерти в 1929 году в возрасте 59 лет Евгений Иванович работал над созданием картин в самых разных жанрах, но наибольшую популярность приобрел как пейзажист. Друг Ильи Репина (и сосед по финской даче) Корней Чуковский так писал о Евгении Столице: «Это, пожалуй, самый русский, самый национальный наш художник. Даже однообразие красок, даже чувство скуки, которое навевают его работы – всё это наше родное, все это есть у него, потому что есть и у нас. Но есть у него и наша элегичность, и наш лиризм, и наша искренность».
Сказочным и даже зловещим предстаёт осенний лес на картине «Осень» Юлия Юльевича Клевера – русского художника немецкого происхождения, профессора Императорской Академии художеств. В болотной глади отражается алая листва – вода от неё становится красной, словно кровавой. Вдали между деревьями мерещится туманный просвет, пейзаж завораживает и кажется тревожным. В 1890 году художник покинул Россию и вернулся в 1915-м, однако большевики его искусства не оценили, посчитав чересчур буржуазным.
А теперь обратимся к немецкой живописи.
Немецкий художник, выдающийся мастер пейзажа Вальтер Морас (Walter Moras) родился 20 января 1856 года в Берлине. Подающий большие надежды юный Вальтер находился под влиянием известного пейзажиста и мариниста Германа Эшке, у которого обучался в родном Берлине. В 1876 году двадцатилетний Морас организовал свою первую выставку в Прусской академии художеств. Позже он постоянно принимал участие в крупных выставках в Берлине, Ольденбурге, Мюнхене, Бремене, однако членом Берлинской ассоциации художников не был.
Большую часть жизни Вальтер Морас прожил в Берлине, поэтому в каталогах его называли берлинским художником, но собственно изображений Берлина на его полотнах мы не увидим. И в отличие от своего именитого учителя он также не слишком интересовался далёкой и тёплой Италией или эпическими и грандиозными морскими видами. Вместо этого Мораса как художника привлекала сельская Германия, её дороги, обсаженные раскидистыми деревьями, уединённо стоящие мельницы, реки, уютные фахверковые деревушки, причем всё это он лучше всего изображал зимой, по праву считаясь выдающимся мастером зимнего пейзажа. Но как прекрасны и его осенние пейзажи! И вообще, в картинах Мораса есть что-то такое щемяще-родное и близкое, утешение для души и радость для глаз – красота природы, покой, умиротворение. Возможно, про него можно сказать словами Марины Цветаевой: «Мне плохо с людьми, потому что они мешают мне слушать мою душу или просто тишину».
Свои пейзажи он создавал поблизости от Берлина, иногда в Потсдаме, в сельском Бранденбурге, в особенности в Шпреевальде, который называют «зелёной Венецией». Выезжал художник и за границу — в Норвегию, Италию, Нидерланды, а также нередко изображал виды выходящей на Балтийское море провинции Мекленбург.
Интересно, что художественные новации того времени в целом обошли его стороной, и Морас оставался художником-реалистом, хотя в некоторых его работах всё же чувствуется небольшое влияние импрессионизма.
Сегодня картины Мораса можно найти в Национальной галерее Берлина, Kunstforum Ostdeutsche Galerie в Регенсбурге и Культурно-историческом музее Магдебурга.
Максимилиан Эдуард Галлус Теди, или Макс Теди, немецкий живописец, рисовальщик и офортист, родился 16 октября 1858 г. в Мюнхене в семье актуария Иоганна Валентина Теди и его жены Терезии.
Позволим себе небольшое отступление и расскажем, кто же такой актуарий. Итак, административный актуарий – это государственный служащий в Вюртемберге, работающий в областной, а после Второй мировой войны – в районной администрации. В его компетенцию входит решение административных вопросов общин своего района. Согласно конституции от 25 сентября 1819 г. в Королевстве Вюртемберг существовало местное самоуправление, предусматривающее широкую автономию для общин в планировании своих дел и выполнении задач. Но если мэр или смотритель общины не обладали знаниями и навыками, требуемыми административным указом от 1 марта 1822 года, а затем и кодексом общины, для выполнения своей работы, община должна была назначить для этой цели административного актуария. Таким административным работником и был отец будущего художника.
К сожалению, родители Макса рано умерли, и двенадцатилетнего мальчика взял к себе на воспитание художник из Гамбурга Георг Рейнхардт. Но, впрочем, всё промыслительно – именно он и предложил Максу заняться живописью.
В 1875 году Макс возвращается в свой родной город и поступает в мюнхенскую художественную академию. Талант и успехи юного Макса столь очевидны, что в 1882 году в возрасте 24 лет он назначается профессором Веймарской художественной школы. Среди его учеников были многие выдающиеся немецкие художники. В 1919 году Теди был переведен в Баухаус, а в 1921 году в восстановленный Государственный университет изящных искусств, также в качестве профессора.
Работы Макса Теди выставляются на многих выставках в Европе и США. Полюбоваться его картинами можно также на выставках в Веймаре, Франкфурте-на-Майне и в Уберлингене (Überlingen).
Один из его осенних пейзажей – справедливости ради надо сказать, что таковых в его творчестве немного – невольно притягивает взгляд: на фоне низкого серого небо в тучах особенно ярко смотрятся ещё оставшиеся на деревьях пожелтевшие листья, жухлая трава и последние едва заметные полевые цветочки. Путник, не боясь надвигающегося дождя, не спеша бредет по раскисшей дороге, за ним уныло бредёт его верный друг. Есть в этой картине и загадка: дерево справа на картине расположено на возвышении, из ствола расходятся три ответвления, а рядом с деревом стоит белый крест, но впереди у него перекладина. Интересно, что же это такое и для чего служит?..
А в заключение заметим, что для каждого художника осень – это что-то своё, что-то важное, это возможность через холст и краски передать свои чувства, переживания, размышления. Наверное, именно поэтому иногда невозможно оторвать взгляд от картины. Может, мы видим частичку себя, ибо и нам это так знакомо!..
Im Herbst
Der Wald wird falb, die Blätter fallen,
Wie öd und still der Raum!
Die Bächlein nur gehn durch die Buchenhallen
Lind rauschend wie im Traum,
Und Abendglocken schallen
Fern von des Waldes Saum.
Was wollt ihr mich so wild verlocken
hier in der Einsamkeit?
Wie in der Heimat klingen diese Glocken
Aus stiller Kinderzeit –
Ich wende mich erschrocken,
Ach, was mich liebt, ist weit!
So brecht hervor nur, alte Lieder,
Und brecht das Herz mir ab!
Noch einmal grüß ich aus der Ferne wieder,
Was ich nur Liebes hab,
Mich aber zieht es nieder
Vor Wehmut wie ins Grab.
Joseph von Eichendorff
Упоминаемые в стихотворении Эйхендорфа колокола напомнили об одном случае, который давным-давно произошел в Англии, в окрестностях небольшой деревеньки, где в непроглядном осеннем тумане заблудился путник. Изрядно устав и уже совсем отчаявшись, он вдруг услышал колокольный звон, на звук которого и вышел к деревне. В знак благодарности спасенный сделал внушительное пожертвование, чтобы каждый год 7 октября звонили колокола. И эта традиция сохраняется до сих пор. А вдруг кто-нибудь опять заблудится?…
